Books can not be killed by fire. People die, but books never die. No man and no force can abolish memory... In this war, we know, books are weapons. And it is a part of your dedication always to make them weapons for man's freedom.

Books may be burned and cities sacked, but truth like the yearning for freedom, lives in the hearts of humble men and women

If in other lands the press and books and literature of all kinds are censored, we must redouble our efforts here to keep them free

The burning of a book is a sad, sad sight, for even though a book is nothing but ink and paper, it feels as if the ideas contained in the book are disappearing as the pages turn to ashes and the cover and binding--which is the term for the stitching and glue that holds the pages together--blacken and curl as the flames do their wicked work. When someone is burning a book, they are showing utter contempt for all of the thinking that produced its ideas, all of the labor that went into its words and sentences, and all of the trouble that befell the author . . .

Freedom to learn is the first necessity of guaranteeing that man himself shall be self-reliant enough to be free

На этот раз было холодно. Книгами хорошо натопили печь. Мать принесла совок, чистила поддувало, выгребала золу тупо и сосредоточенно. Я сказал:
— Ладно, когда-нибудь у нас опять будет много книг.

— Никогда, — сказала она. — Никогда не будет. Я уже не верю. Нет на свете ни доброты, ни мира, ни здравого смысла. Злобные идиоты правят миром. И книги всегда горят. Горела Александрийская библиотека, горели инквизиторские костры, сжигали Радищева, сжигались книги при Сталине, горели костры на площадях у Гитлера, и будут гореть, и будут: поджигателей больше, чем писателей. Тебе, Толя, жить, и ты запомни этот первый признак: если книги запрещаются, значит, дело плохо. Значит, вокруг насилие, страх, невежество. Власть дикарей. Боже мой, это подумать только!.. Если банды дикарей кидают книги в костер на площади — это страшно, но все же это полбеды. Может, их еще не так много, этих дикарей. Но когда каждый человек в каждом доме начинает, трясясь от страха, жечь книги... О, до этого надо довести народ! Это надо уметь. Я думаю: зачем ты у меня родился? Жить в таком мире...

Эту ее речь я запомнил на всю жизнь [109—10].